СЦЕНАРИСТ ГОЛОДНЫХ ИГР
Интервью с Гэри Россом по материалам книги Dylan Callaghan “Script tease”
ГЭРИ РОСС
Сценарист фильмов: “Большой”, “Голодные игры”.
Кроме того факта, что они почти все достаточно успешны, разношёрстные сценарии оскароносного сценариста и режиссёра Гэри Росса похожи ещё и в том, что написаны как истории, основанные на характерах, глубоко завязанные на эмоциональной основе.
Не важно идёт ли речь о его неожиданно выстрелившем дебюте “Большой” с Томом Хэнксом в главной роли (который он написал в соавторстве с Энн Спилберг) или о собравшей урожай Оскаров спортивной драме о скачках “Фаворит” или об анимационной ленте “Приключения Десперо”, Росс ищет эмоциональное зерно, чтобы вырастить из него историю.
Он нашёл эту точку опоры снова, когда его дети близнецы познакомили его с подростковым фэнтези Сьюзан Коллинс “Голодные игры”. За всем этим футуризмом и энергичным экшеном, он увидел историю о девочке подростке, которая учится доверять. Его инстинктивное ощущение сердца истории продемонстрированное в первом драфте сделало Коллинс его фанатом.
Во время этого интервью, посвященного процессу создания “Голодных игр”, Росс делится удовольствием от сотрудничества, своей полной уверенностью в творческой энергии структурирования истории, и почему у любого сценариста, который утверждает, что персонаж ему диктует, куда пойдёт дальше сюжет, большие проблемы.
Что касается “Голодных игр”, Сьюзан Коллинс сказала, что ваш драфт действительно обнажил эмоциональную арку между Китнис и Питом так, как к этому еще не подходили в других драфта. Как вам удалось откалибровать этот эмоциональный центр?
Я написал свой драфт очень близко к книге. После этого Сьюзан прочитала его, он ей очень понравился, она дала несколько замечаний и приехала ко мне в гости в Калифорнию. Мы начали разговаривать, даже не думая, что работаем в со-авторстве и это общение было таким наэлектризованным, что внезапно, примерно через час мы уже работали вместе.
Что касаемо вопроса об эмоциональном центре, то для меня история была аркой персонажа, который не верил никому и который, в конечном счёте научился доверять. [Китнис — это та], кто сделала себя неуязвимой, насколько это возможно, как бы украла саму себя у остального мира. Но, она — это та, кто учится доверять, вырабатывает чувство эмпатии и учится заботиться.
Большая ирония этой истории заключается в том, что именно это [обучение доверию] делает её сильнее… для меня это была очень интересная идея. Я увидел в полном недоверии к Питу действительно очень интересный аспект книги. Там был кто-то настолько простодушный, открытый и испытывающий к ней бесконечную любовь, что она ему не доверяет. И это было чем-то срезонировавшим за пределами “Голодных игр” и это меня заинтересовало. Так что в таком ключе я и писал. Так я и откалибровал свой компас.
Очевидно, эмоциональная арка всегда является критичной для драмы, но, как по вашему мнению, может быть она ещё более критична для подобного материала, который сфокусирован на спецэффектах?
Эмоциональный центр кино — это всегда самая важная вещь. Я не думаю, что это нечто особенное для подобной истории. Я думаю, истории, подобные этой, становятся более резонирующими, насыщенными и более глубокими, когда кроме сильного месседжа там есть и сильное эмоциональное ядро.
Одной из вещей, которая привлекла меня, как режиссера и сценариста, к созданию этого фильма, было то, что эта история была феноменально ориентирована на персонажа. Да, там конечно есть огромное полотно отвратительных зрелищ в Капитолии, но при этом там есть настолько личная история, что это по факту актёрский сценарий.
Когда у вас есть возможность сделать фильм на фоне такого масштабного полотно, но при этом с сильным эмоциональным ядром, вы счастливчик.
И у вас интересное положение, как у режиссёра. Вы в конечном итоге можете направить историю по стольким направлениям…
Я всегда пытаюсь найти эмоциональную подоплёку во всех своих проектах — Большой, Дэйв, Фаворит, Плезантвиль. В данной ситуации, это одна из тех вещей, которые меня привлекли к проекту. Та часть фильма, которую мне было интересно делать и которая тронула меня больше всего — это смерть Руты, когда Китнис увековечивает память этой маленькой девочки и отдаёт почести её жизни и её смерти. Эта была та самая сцена, которую я ждал с нетерпением чтобы написать и снять, эти отношения между этими двумя девочками.
Вам не кажется, что в этом фильме затронуто множество тем, которые перекликаются с нашим временем?
Там много подобных вещей. В книги много такого имеется ввиду. В целом, идея того, что развлечения могут использоваться для политического контроля, по мне — шикарна. То что развлечения могут эволюционировать в подобные отвратительнейшие зрелища — действительно интересна… Мы создали собственную версию Арены в миниатюре. Сьюзанн же имела возможность развить эту идею дальше и посмотреть как она повлияет на всё остальное.
Ещё я думаю, что тут заложены более глубокие вещи, такие как — насколько ты можешь довериться? Насколько уязвимым ты можешь быть? Если ты откроешься, это сделает тебя слабее или сильнее? Я думаю это в общем и частном обращение к подросткам.
Это путешествие Китнис. И в конце концов оно приводит к самопожертвованию и раскрытию её собственной человечности и её собственного морального кодекса. Она доходит до моральной грани, которую никогда не пересечёт и это делает историю резонирующей.
До “Голодных игр” вы не писали в соавторстве со времён работы с Энн Спилберг на “Большом”, верно?
Энни и я провели вместе чудесное время, когда писали “Большого”. В этот раз подобный опыт был намного короче, потому что я написал первый драфт в одиночку, а затем Сьюзанн приехала ко мне и вместе со мной довела его до ума. Но, снова находится с кем-то в одной комнате и иметь возможность дорабатывать материал в соавторстве с большим писателем, обмениваться мыслями — это очень весело. Использование опыта других людей — это прекрасно.
Это обновило забытые со времен “Большого” ощущения?
Да. Я имею в виду, со времен “Большого” я написал много сценариев в одиночку — “Дэйв”, “Фаворит”, “Плезентвиль”, “Приключения Десперо”… это долгие дни, проведённые в одиночестве в своей комнате. Быть в этот момент с кем-то -это чудесно. Особенно с Сьюзан — это её творение, её мир. У неё всё это буквально на кончиках пальцев, она самая настоящая энциклопедия всего это.
К тому же Сьюзан не только отлично понимает ход мыслей другого человека и не требует максимальной точности в том, как ты распишешь задумку в сценарии, но и находит азартным процесс адаптации. Мы отлично провели вместе время.
Я знаю, что вы большой специалист в составлении плана сценария. Придерживаться плана или писать по вдохновению — это очень частый холивар между сценаристами. Вы рассматриваете план, как место, где происходят главные открытия. Но, мне любопытно, если вдруг вы обнаружите, что материал раскрывается после составления плана…
Да, для меня материал раскрывается на каждой стадии процесса. Сейчас я рассматриваю съемку и монтаж фильма — как продолжение процесса создания сценария. Вы никогда не заканчиваете писать. Вы никогда не заканчиваете раскрывать фильм. У вас должно быть достаточно терпения, чтобы фильм заговорил с вами и выслушать его. Не цепляйтесь за свой первый драфт и не отстаивайте его. Кино живое и оно продолжает меняться и говорить с вами и вы должны его слушать.
Должен сказать, я верю, что первым шагом в создании сценария должно являться составление плана. Вы не построите дом без чертежей. Это не значит, что это менее творческая часть процесса. Это может быть наиболее творческой частью, даже, как по мне, наиболее творческой — в которой принимаются самые важные решения. К концу процесса кинопроизводства вы зацикливаетесь на цветокоре и хронометраже. И влияете на конечный результат в меньшей степени.
В начале же процесса у вас может быть столько глобальных концептуальных идей, как подойти к материалу. Это может быть очень вдохновляющий период, если вы не изводите себя вопросами, вроде “Ох, какой у меня план сценария? О чём моя история?” как будто это какие-то сухие формальные документы. Если вы позволите всему этому стать для вас чем-то живым и сами открыты для исследований того, что может случиться в вашем сценарии, то это может быть чудесным и вдохновляющим периодом.
Таким образом, для вас, составление плана — это насыщенный творческий процесс?
Чрезвычайно творческий. Прежде всего, вы не привязаны к линейной структуре… вам не надо расписывать тринадцатую страницу после двенадцатой, а четырнадцатую — после тринадцатой.
К тому же, на этом этапе история ещё не сформирована. Все решения повисли в воздухе, горизонты шире. И у вас намного больше возможностей, по сравнению с тем, когда вы уже находитесь в процессе написания сценария. По определению, чем больше возможностей, тем более творческий процесс.
Вы также говорили, что, по сути, персонажи — это обслуживающий персонал истории.
Это было не совсем правильная цитата…
Окей, отрадно слышать. Но, мой вопрос не совсем по поводу этой цитаты. Что вы думаете о тех сценаристах, который говорят, что они дают персонажам самим показывать им куда они хотят направить историю?
Я нахожу очаровательным сам факт того, что они ощущают персонажей, которых сами создали, живыми существами. Это вовсе не сарказм. Я думаю, что это восхитительно, что они слышат их. Но, по определению, всё что они слышат от персонажа — это их собственные мысли, переданные подобным образом, потому что они являются его создателями. Это способ прислушаться к себе и своим собственным идеям.
Единственная точка зрения, которой я всегда придерживаюсь в отношении персонажей это вложить всё, что ты не хочешь, чтобы случилось в сценарии, в уста одного единственного персонажа. Вся диалектика сценария проистекает из конфликта между персонажами и ситуациями, в которых они оказываются — это способ сделать их более противоречивыми, когда они и любят друг друга и ненавидят. Это противоречие между персонажами и внутри самих персонажей порождает некоторую третью силу. И вот эта третья сила — работает.
Часто, когда люди говорят “Я просто даю своим персонажам самим сообщить мне, что делать”, я очень напрягаюсь. Потому что зачастую это означает, что один из этих персонажей просто проговаривает точку зрения автора. Вместо того чтобы автору самому выразить свою точку зрения драматургическим способом — разыграв её перед нами через конфликт между персонажами.
Первый же ваш экранизированный сценарий “Большой” стал большим хитом. Какой это оказало на вас эффект, как на сценариста?
Я и до этого писал некоторое время. Думаю, мне было около двадцати семи, когда я написал “Большого”, но я пытался писать с тех пор, как мне стукнуло двадцать. Сейчас, с высоты своих пятидесяти, мне кажется, что успех пришёл ко мне в достаточно молодом возрасте. Тогда же мне казалось, что я долгое время томился в безвестности. Так что, когда успех пришёл, это было довольно приятно. Мне на самом деле нравилась эта история. И мне доставляло большое удовольствие, что я создал нечто, что нашло отклик у людей. А так как это случилось впервые, то это было для меня чем-то очень особенным. Но, это не вскружило мне голову.
Знали ли вы, как будете продолжать свою карьеру после раннего успеха “Большого”? Был ли у вас план как не скатиться в самоповторы?
Послушайте, очень многие обвиняли меня в этом после “Дэйва”.
Я помню, когда я получил награду за сценарий “Фаворита”, Кэлли Кхури (обладательница Оскара за “Тельму и Луизу”) и Пол Аттанасио (номинант на Оскар за “Дони Браско” и “Телевикторина”), вручавшие приз, решили меня немного прожарить. Кэлли сказала: “Так здорово, что Гэри встретил Лору Хилленбранд (автора романа-первоисточника), иначе бы снова написал бы ещё один из тех сногсшибательных фильмов, где люди, проснувшись, обнаруживают себя кем-то другим”.
Я думаю, это было достаточно забавно.
Как вы думаете, продолжающееся доминирование в бокс-офисе фильмов-событий, основанных на спецэффектах, затрудняет выдерживание эмоциональной арки в сценарии?
Нет, я так не думаю. Посмотрите сколько в прошлом году было интересных драм, основанных на персонажах: “Черный лебедь”, “Железная хватка” или “Боец”. Удивились все. Или посмотрите на успех “Прислуги”. Это истории, основанные на персонажах и это не комедии, а драмы. И они все сделали хорошие сборы и были невероятно популярны. Так что я не думаю, что затрудняет.
Мне кажется, что нам нравится утверждать подобное из опасения, но я не думаю, что сейчас спад историй основанных на персонажах. Мы можем каждый раз удивляться их успеху, но они точно не на спаде.
— — — -
